Губернаторская премия за «Совесть...»
27 марта 2014
В марте этого года Галина Георгиевна Туз получила Губернаторскую премию за книгу «Совесть – ночной охотник», вышедшую в 2013 году. Издательство Ставролит передает сердечные поздравления автору, разделяет радость и предлагает читателю познакомиться с эссе нашего автора «Не обижайте писателя»!
О писателе, с которым знаком лично и к которому испытываешь теплые чувства, говорить в разы труднее, чем о том, кого не видел, не слышал и не читал, но пролистывал и в общем представление имеешь, так что само собой с лету выходит констатировать «что он такое» и «с чем его едят». С любимым писателем этот номер не пройдет, потому что он для тебя уже давно как будто «движущаяся фигура»: вот он стоит и смотрит на всполохи огонька у костра, вот он сидит на стульчике, вот он идет с тобой рядом, и на всем протяжении ты с ним как будто заодно в процессе со-творения, стало быть, ты уже не стороннее лицо, не просто какой-то там читатель (ирония, разумеется), но соучастник, иногда и сотрапезник, и с(о)путник из точки А в точку Б. И кстати говоря, вдвойне прекрасно, когда у твоего любимого писателя есть эссе о том, каково это оказаться с писателем один на один в замкнутом пространстве. В общем, если вам доведется познакомиться с Галиной Туз, то «Не обижайте писателя».
НЕ ОБИЖАЙТЕ ПИСАТЕЛЯ
Никогда не приглашайте писателя к себе в гости. Он будет с вами разговаривать, а сам «сечь» что и как, иногда даже против своей воли. Он будет вам улыбаться, а сам подмечать детали, которые, может быть, вы хотели бы скрыть. Он будет пить кофе, а сам наблюдать — за выражением лиц, расположением предметов, а главное — за словами, которые произносите вы и ваши гости. И не то что бы писатель — такое уж лицемерное существо, ничуть не более других. Просто кредо у него такое: подмеченные детали помогают ему выявлять сущность бытия, кроме того, писатель, как и шпион, всегда на работе.
И сами к писателю в гости не ходите. Во-первых, вы его отвлекаете от создания текста, что для него невероятно огорчительно — будь его воля, он бы век из-за компьютера не вставал. Во-вторых, в доме у него всегда черте что (правда, если у писателя жена жертвенно служит ему верой и правдой, то это замечание снимается), и он будет комплексовать. В-третьих, обращать внимание на детали вашего поведения и разговора писатель будет точно так же, как и если бы он пришел в гости к вам.
Бойтесь подпускать к себе близко людей Слова, а если уж подпустили — не забывайте: через ваши проговорочки по Фрейду они составляют себе довольно точно вашу внутреннюю картину — каков вы на самом деле, а не каковым вы хотите казаться.
Им портят жизнь исключительно слова, ко всему остальному они почти научились относиться философски. И украшают их жизнь тоже слова, потому что радость и интерес для писателя — только в этом. Найдут в книжке умную мысль, и носятся с ней как с писаной торбой, развивают, осматривают со всех сторон — и так, и эдак. Додумаются до умной мысли сами — и бегут делиться с подобными себе (недаром литературное братство — самое крепкое в мире, правда, и самое иллюзорное — во всем, что не касается слов). И вообще, слова — это и есть их жизнь. Иногда кажется, что вместо крови по сосудам писателя тяжело движется густая масса перемешанных букв, слов, обрывков фраз и выражений. Больше всего они не любят, когда за поеданием арбуза кто-то скажет: «Хорошо почки промывает!» или в глубокомысленной личной беседе вдруг провидчески воскликнет: «Самое главное в жизни — это дети!». Писателя убивает банальность и убогость мысли. Он может даже заорать: «Не дети самое главное в жизни! Не дети! Слова, слова самое главное в жизни!». Наверное, мир слов писатель любит так же, как — писатель же — Дик Френсис любит мир скачек.
Но на самом деле, есть только один человеческий тип, который для писателя, с одной стороны, просто клад, потому что он кладезь всевозможных ярких поступков, так зажигательно ложащихся на бумагу, а с другой — он совершенно противопоказан для общения с писателем лично — потому что может его унизить, оскорбить, обидеть, хотя потом и попадает прямиком в роман, повесть или, как у меня, — в такую вот эссешку. Этот тип — бессовестный наглец, законченный эгоист, неокультуренный в житейском смысле прохвост, а проще говоря — жлоб. Встречи с ним всегда чреваты для писателя обломами, слезами и даже сердечными приступами, но потом он очень радуется тому, как ловко засовывается жлоб в его текст.
Итак, однажды попросился к нам на два дня — пожить по приезде в наш город — один знакомый художник со своей новой женкой. Мы о нем когда-то писали, и он нам представлялся если и не приятнейшим из всех людей, но зато талантливым, а значит, вполне извиняемым за всякие поведенческие отклонения. С нашей стороны удовлетворить эту просьбу было чудовищным легкомыслием, потому что жить под одной крышей с двумя малознакомыми людьми оказалось нам не по силам. То есть, пока мы с мужем Колей, по совместительству украинско-русским поэтом, не сводили вместе наши наблюдения, терпеть еще было можно. Но когда я вдруг не выдержала и поделилась с ним тем, что насмотрела, а он тут же выдал мне свое, все и покатилось как снежный ком. А не выдержала я по одной простой причине: художник искал работу и звонил по междугородке по нашему телефону как по своему собственному, совершенно не предполагая, как я поняла, каких-то материальных возмещений своей телефонной активности. Жили мы тогда чуть ли не впроголодь, и мне растущий телефонный счет представлялся будущим крахом нашего и без того скудного бюджета.
И вот, сказала я это Коле, и нас как прорвало: мы вдруг осознали, что художник-то с женкой живет у нас вовсе не два дня, а поди уже третью неделю. Что стеснили они нас невероятно, потому что дочка с сыном вынуждены были спать в одной постели валетом, так как гости заняли дочкин диван. Ну и в одной комнате с гостями — тоже не очень клево. Я то, честно сказать, вообще собиралась уступить им нашу комнату и наш недавно купленный вельветовый диванчик, который я называла «пони» за «повышенную лохматость» и серенький непретенциозный цвет. Но муж Коля был человеком более дальновидным и объективным, поэтому подобный альтруистический поступок, слава богу, мне запретил.
Чтоб хозяин не стрелял у гостя дорогие сигареты, которые тот курил, художник сам вызвался сбегать за дешевыми Колиными: «Давай деньги, я мигом!». Женка аккуратно съела крем со всех принесенных нами к чаю пирожных — прямо ложкой из коробки, сказав при этом, что, мол, у вас тут бедно, но весело.
А навязывая нам смотреть только что купленную дорогую книгу, спросила: «Руки-то хоть у вас чистые?». Кроме того, всегда обедая где-то «в городе», по ресторанам, наши гости «усталые, но довольные» возвращались домой, чтобы разделить с нами наш скромный ужин, становившийся день ото дня все скромнее и скромнее. А когда гостья раз вознамерилась с какого-то перепугу испечь для нас что-то — из нашей муки, с нашим маргарином, в нашей духовке, но со своим маком — она, чуть отсыпав его в готовку, всю остальную пачечку аккуратно упаковала к себе в багажную сумку. Может, вы скажете, что такие подсчеты с моей стороны — это и есть жлобство? Да, мне такое в голову приходило. Но справиться с собой я не могла. Я все подмечала и из всего делала выводы.
Закончилось это полным крахом дружеских отношений. Муж очень мягко спросил у гостей: «Ребята, а вы когда домой едете? А то у нас дети вон спят в тесноте, и вообще мы на два-три дня договаривались…». И тут в минуту наши постояльцы собрались и, на ночь глядя, как мы их ни уговаривали подождать до утра («Да мы вас вовсе не выгоняем!») в грандиозной обиде демонстративно удалились в гостиницу. Оставив нас при этом с носом, с огромным междугородным счетом, при этом очень расстроенных: они прекрасно знали, что отомстив нам подобным образом, заставят нас мучиться угрызениями совести, страдать и рефлексировать.
И все же я была счастлива, как в анекдоте про козла, когда перенаселенность дома дополняется в хате козлом, а потом его оттуда убирают, и кажется: каков простор! Так получилось и у нас: просторно нам теперь казалось не только в смысле жилплощади, но и в смысле отсутствия на этой жилплощади козлов, да простят мне эту грубость небеса.
… Да, и вот еще что: никогда не обижайте писателя. Себе дороже выйдет.